В современности он хочет выявить ее сущность. Но все-таки во многих стихах поэта мы находим те принципы, которые провозглашали акмеисты. Вот как выглядел город в то время, по воспоминаниям А. Стихотворение написано словно продолжение чего-то. Оно должно иметь предысторию. Этот город, обетованный для поэтов серебряного века, становится музой для Блока, Белого, Мандельштама, Ахматовой, Гумилева. С именем Мандельштама связано более 15 адресов в городе, по которым он проживал в разное время. По петербургским улицам все еще бегали и спотыкались донкихотовые коночные клячи. Как и в более ранних стихах Мандельштама, здесь довольно много урбанистических деталей, но теперь они овеяны флером сожаления. Об этом писал В. Классические мотивы были созвучны акмеистическим воззрениям поэта. В противовес — современность: У костра мы греемся от скуки, Может быть, века пройдут, И блаженных жен родные руки Легкий пепел соберут. Мандельштам стремится к созданию двуединого образа вечной культуры и современности. Исторический прообраз выходит на первый план и обрамляет мысль о своем времени или современную картину. Поэт не путешествует по историческим эпохам, как, например, В. Утраченные привычные роскоши немыслимы в современной, революционной, пролетарской стране. В стихотворении образ солнца становится полисемантичным символом: это и ностальгия по прошлому, и невозвратимость, и сожаление. Эта особенность связана с представлением Мандельштама о единой и неделимой культуре. Даже то, что первоначально кажется современным, при более пристальном рассмотрении оказывается конгломератом напластований разных эпох и духовных сущностей. Указанные выше особенности поэтики Мандельштама в целом и рассматриваемого стихотворения позволяют обозначить его проблематику: соотношение вечности, культуры и современности, общее настроение времени — предощущение конца эпохи, краха, фатальная неизбежность трагических перемен. Стремлением сохраниться и сохранить то дорогое, что было в прошлом, точнее, средством для этого, становятся религиозные мотивы, звучащие в стихотворении. В русской культуре это слово полисемантично: юродивый, сумасшедший, убогий, но и пророческий, провидческий, святой. Возможно, в контексте стихотворения Мандельштама оно имеет и другие смыслы: сокровенный, тайный, спрятанный, заповедный о слове ; вечный апеллируем к символистскому образу Вечной Женственности. Религиозна и мысль о возрождении, сокрытая в первой строфе И блаженное, бессмысленное слово В первый раз произнесем. Углубляет тему вечности рефрен во 2 и 4 строфах : В бархате всемирной пустоты, Все поют блаженных жен родные очи… Что ж, гаси, пожалуй, наши свечи В черном бархате всемирной пустоты. Все поют блаженных жен крутые плечи… Мы наблюдаем развитие темы времени: усугубляется удрученность, трагичность в финале стихотворения. Говоря о композиции стихотворения, отметим некую ее замкнутость, созданную рефренными строками в начале и финале. Интересен образ лирического героя. Его молитва может быть воспринята как молитва самого поэта, это тот редкий случай совпадения мировосприятия автора и лирического героя. Переход от множественности к единице, от МЫ к Я заставляет стих буквально пульсировать, позволяет ощутить в нем пульс жизни. В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем… Сказано это не о завершении отмеренного природой срока, но — о конце, об обрывающейся цепи времен. И звучит его молитва как надежда на возрождение. Стихотворение чрезвычайно насыщено художественными средствами. Невольно вспоминаются женские образы древнерусской литературы, образы жен, прежде всего Ярославны. Анафора во 2 строфе Все поют блаженных жен родные очи, Все цветут бессмертные цветы создает впечатление повторяемости, продолжительности явления. Система рифмовки невольно напоминает нам требования акмеизма: классическая точность ее во всем стихотворении. Во всех 4 строфах перекрестная рифмовка с чередованием женских и мужских рифм, рифмы везде простые, точные. В стихотворении использовано сочетание пятистопного и шестистопного хорея, во многих строках пиррихии придают продолжительность, протяжность стиху. Все эти художественные принципы проявились и в ранних стихах О. Стихотворение относится к самому раннему периоду творчества поэта. Здесь ярко проявилось влияние поэзии Пушкина на Мандельштама, А. Как русский поэт, тем более поэт петербургский, Мандельштам не мог испытывать мощного силового поля пушкинской поэзии. С детства Мандельштаму, жителю Павловска, было близко и Царское Село, позже он бывал здесь у Гумилева и Ахматовой. Современники отмечали даже внешнее сходство молодого Мандельштама с Пушкиным. При этом искусство 1910-х годов заново открывало Петербург: графика Добужинского и Бенуа, стихи Блока, проза Белого. Эти художники по-своему творили миф о Петербурге. Таким образом, здесь прослеживается преемственность эпох и культур. Современность обретает смысл как следствие предшествующих эпох. В тягучих строках предстает простор невской дельты, протяженность парадных ансамблей. Такое внимание к реалистической детализации характерно для стихов акмеистов, мы видим его и в лирике Мандельштама. В этих строках влияние технократизма русской лирики начала ХХ века. Однако, по Мандельштаму, слово требует не мистического или интуитивного прозрения таящихся за ним сокровенных смыслов, а восприятия в контексте культуры, эпохи, слово пропитано культурно-историческими смыслами и ассоциациями. Эта призрачность от предощущения конца эпохи, исчерпавшей себя, конца того державного мира, одряхлевшего, который в архитектурных ансамблях так поражал детское воображение поэта. В истории и мироздании — вечные непреложные законы. Здесь у Мандельштама еще нет той актуальности, своевременности трактовки этой темы, которая появится позднее. Здесь Россия вековечна, могуча, тяжеловесна, прочна. Подобное восприятие образа Родины усугубляется давящими и довлеющими урбанистическими деталями. Следует отметить и продолжение еще одной литературной традиции — Петербурга Достоевского. Перед нами огромная сцена, медленно вращающаяся вокруг неназванного Медного всадника. Цветаевой , для стихотворений, в которых звучит петербургская тема. Он перекликается с именем и образом Петра, это камень, на котором Христос возвел Храм христианства; он ассоциируется с вечностью, древностью, с тем, что переживет века; это строительный материал для архитектуры заметим, что архитектура — вид искусства, по утверждениям акмеистов, родственный поэзии , как слово - материал, из которого возводится здание поэзии и здание культуры в целом. Это ответ человека хаосу, небытию. Поэтому так много конкретных примет Петербурга в строках стихотворения, что опять-таки соотносится с декларациями акмеистов, с их требованиями конкретности и вещественности образов. Интересно жанровое определение, которое дает стихотворению Мандельштам: строфы. Здесь это литературоведческое понятие воспринимается как синоним зарисовок, набросков с натуры. Поставленные рядом в сравнении 3 строфа они создают двуликий образ города. Одновременно 5-тистопный ямб задает особую ритмику. Из-за своей протяженности интонации раздумья, созерцания этот размер издавна употребляется в философской и медитативной лирике, а также в таком жанре, как элегия. Эта закономерность соблюдается во всех 6 строфах стихотворения. В нем Мандельштам преодолевает свое символистское ученичество, приходя к композиционной, образной, фонетической, ритмической стройности и четкости. Оно гармонично в контексте других стихов поэта о Петербурге, любимом Мандельштамом, вопрошавшем: Так отчего ж до сих пор этот город довлеет Мыслям и чувствам моим по старинному праву?